Пост Эзастры:

Лихой штормовой ветер реял над морем, вздымая в небо бурные валы из воды, водорослей и морской пены. Казалось сам мир и его хрупкая материя дрожит под могучими ударами небесного гонга, в тот миг, когда подобно змеям по покрывалу черных облаков расползались сверкающие молнии.
В подобные часы все затихало. Никто и ничто, даже самые смелые земные твари не смели выказать носа из своих надежных убежищ, даже обитатели господствующей ныне стихии уходили на дно, дрожа перед буйством силы их породившей. Все кроме тех, кто тысячи тысяч лет назад, как и по сей день бороздил небесные просторы, не страшась ни перед чем. Тех, чья сила внушала трепетный ужас и благоговение в сердца слабых – драконов.
Эзастра разрезала крыльями встречные ветра с легкостью клинка, секущего плоть, опережая ураганный фронт и словно маня его за собой, истинно как предвестница бури, позже пророчески названная этим заклятым именем. Под собой она видела все коварство излюбленной стихии, ее игривое воркование, ее зловещую предсмертную ласку. Что-то гнало самку в сторону берегов, туда, куда прежде являлась она лишь на время, чтобы позднее вернуться на свой излюбленный остров. Теперь же в мире поднималась суета, он был неспокоен и силы куда более могущественные манили дракониху принять участие в грядущем празднестве.
Внизу под ней волны играли с деревянными осколками и бочками погибшего совсем недавно судна. Его остатки, наверняка занесенные из далекого океана, разбивались в щепки на острых рифах. Здесь заканчивалась судоходная часть океана, и начинался ужас морехода, мало кто выживал, если ветра заводили суда в эти смертоносные заводи, зато после непогоды на берегу можно было найти много ценного – всевозможные безделушки, хранимые океанским дном и совершенно не интересующие Эзастру.
Покорительница морских просторов пролетела над скальными образованиями, коварно проглядывающими из-под воды, и стала снижаться. Ее чешуя насытилась лазурным сиянием, сверкнула, но свет растаял за вспышкой молнии, и на полосе песчаного пляжа очутилась миловидная девушка. Приземление должно было оказаться более мягким, но самка давно успела отвыкнуть от этой своей формы, ведь принимала ее, только оказываясь в мире крылатых. Теперь же, заключенная в хрупкую на вид оболочку Буревестница размяла конечности, поправила наряд и отправилась в сторону небольшого тайничка со своими «земными» пожитками, абсолютно уверенная в том, что находится на пляже одна, ведь в эту местность так редко кто заглядывал в непогоду.

Пост Эзастры:

И все-таки свободолюбивая Колдунья несколько поторопилась, присуждая пустынной пляжной местности низкую популярность. Словно в опровержение этой мимолетной мысли вскоре в шуме ветров и далекой грозы раздались хлопки, хорошо знакомые ей, как и любому представителю ее рода – пение драконовых крыльев.
Женщина не знала, что привело сюда ее собрата, как не знала, кто именно это был… пока не знала. Возможно, родич заметил ее еще в небе или застал миг превращения и заинтересовался этим фактом. А быть может, имел и какое дело, что впрочем, было маловероятно, поскольку сама Эзастра предпочитала не иметь дел ни с кем, если это напрямую не предвещало выгоды для нее самой. Возможно, виной была недоверчивость, быть может, осторожность или с детства ненасытная любовь к свободе и одиночеству.
Однако неожиданная встреча пробуждала интригу, а женщина, будучи особью, крайне азартной не могла так просто устоять пред подобными соблазнами, так что приняла игру пришельца, кем бы он ни оказался, прежде чем вызов был брошен. Голубоволосая голова повернулась чуть на бок, так чтобы воздух смешанный с ветром и бризом мог полоснуть по ноздрям, донося до них запах гостя. Этот дракон определенно был знаком Эзастре, даже больше, чем она могла сейчас пожелать, а она была знакома ему, и наметанный глаз различил истинную форму даже в двуногом обличии.
Раздался могучий мысленный голос, знакомый как прежде, но значительно переменившийся. Сейчас он словно звучал не один, а сопровожденный то ли эхом, то ли шорохом, слишком чуждым и отчетливым, чтобы можно было с непривычки спутать с шелестом песка под морской волной. Не оборачиваясь, но замерев на месте, женщина промолвила вслух без страха и сомнения:
- Какая встреча, - ее сильный голос разнесся по пляжу, заглушая собой даже порывы шквального ветра и их шум в ушах. Женщина медленно повернулась, не спеша принимать свой истинный облик, в случае необходимости она успеет это сделать, но и подходить ближе осторожная Колдунья не рисковала.
- Здравствуй… старый друг, - правдивость этой фразы составляла определенное сомнение, поскольку знакомство свое драконы закончили на не самой лестной ноте, да и до того отношения их трудно было назвать дружественно теплыми. Они не зависели друг от друга ровным счетом. Судьба то сводила, то вновь разбрасывала их в разные стороны, но скрипя зубами Эзастра признавала - Кагарон был тем единственным драконом, за которым она готова была последовать и в чьи ряды стала бы без колебаний, не переступи он границы разумного. Когда-то она уже попыталась на это намекнуть, увы, безуспешно.
- Большая неожиданность встретить тебя вновь. Природная прямолинейность не позволяет мне сдержать язык за зубами, а наблюдательность – оставить перемены, случившиеся с тобой без внимания. Ты изменился, но что стало этому причиной? – Кагарон предстал перед нею иным, не таким, каким запомнился многие годы назад. И что-то в его переменах навевало природный страх, сильный, но недостаточно, чтобы заставить Беревестницу бежать, поджав крылья.

Пост Эзастры:

Шквальный штормовой ветер скользил между зубьев скалистого оскала на самом берегу, создавая причудливый эффект звучания - свист, отдаленно напоминавший загадочные шепотки. И море им вторило, но оно говорило по-своему, речью, которую Владычица Вод понимала лучше, чем любое другое живое существо Энсиниума. В этой песне был свой, суровый, но поучительный мотив - миру даны силы, превзойти которые не вольно ни одно смертное существо, потому что тогда появятся те, кто сможет противопоставить себя мирозданию.
В речах же собрата самка ощущала нечто иное. Вызов. Да, это определенно был вызов тому, что поддерживало баланс в мире, первозданному равновесию, на столпах которого держалась вся незапятнанная истина. По мере того, как говорил Кагарон, драконихе все сильнее казалось, что он говорил не один. Словно аура его была все еще при нем, но существовала отдельно, как сгусток чего-то чуждого, зловещего.
Чем больше Эзастра думала об этом, тем навязчивее ей казалась мысль присутствия третьего - нераспознанного лица в этой беседе. Ощущение чужого взгляда нагнетало почти физические ощущения, заставляя волны мурашек разбегаться по всему слишком чувствительному к подобным проявлениям телу. Но, вопреки очевидному, самке не было страшно. Она воспринимала мир с точки зрения одного из его божеств, которым бесспорно было постыдно бояться чего-либо. Не этому их учило одиночное существование, не к этому вела необходимость с первых дней жизни бороться за свое существование и всеми силами цепляться за жизнь, чтобы достичь нынешнего величия. Они сотни лет доказывали, высшим силам, что достойны быть неотъемлемой частью этого мира и стоять на его вершине. И они, Эзастра, Кагарон, некоторые другие уже были одними из величайших, знатных представителей своего древнего рода.
Сородич, как и его речи, вызывал скорее чувство заинтересованности тем, в какое русло обернется их беседа и к чему сведет эту неожиданную встречу. Было однозначно ясно, подобное столкновение не входило в планы ни одного, ни другого, но мирозданием эта встреча была подстроена не случайно.
- Великая сила нашла тебя, но кто из вас кому подвластен? Он тебе или ты ему? - поинтересовалась самка, больше из спортивного интереса, чем с определенной целью. Разумеется, правдивость любого сказанного черным драконом слова она не могла подтвердить ничем, но надеялась, что в процессе беседы карты Кагарона разоблачат себя сами.
- Поведай же, что, по-твоему, должно измениться, и каким образом свершатся эти перемены?